Нашли ошибку в тексте? Выделите её и нажмите Ctrl+Enter!

Ночной кошмар Версия для печати

 Содержание 

ГЛАВА 14

Кровь текла по его лицу, струилась из ушей, глаз, носа и рта. Не доходя до Сэма метров трех, мужчина скорчился в приступе кашля, и кровь снова брызнула у него изо рта. На негнущихся ногах он продолжал ковылять к братьям.

– Стой! – предупредил Сэм, играя желваками и положив палец на спусковой крючок.
– Да ну на фиг, – пробормотал Дин и выстрелил.

Пуля попала повыше левого глаза, голова больного мотнулась. Тело, запутавшись в собственных ногах, повалилось – и исчезло, не успев даже стукнуться об асфальт. Вся пролитая кровь пропала вместе с ним. Сэм повернулся к брату:

– Откуда ты знал, что он не настоящий?
– А я не знал, – отозвался Дин. – Играл по твоим правилам: все реально.
– А если б он был из наших? – вступилась Уайлд.
– Какая разница, – Сэм кивнул брату. – Он был смертельно болен. Девяносто процентов из ста, что он бы умер.
– И десять, что выжил бы, – возразила Уайлд.
– Хотите превратить город в горячую точку? – поинтересовался Дин.
– С этим не ко мне.
– Как бы то ни было, – перебил Сэм, пока не разгорелась ссора, – что бы не вызывало эти явления, едва ли оно морочится со статистикой: заразился – умрешь.
– И что же делать?
– Стрелять без предупреждения, – отозвался Дин. – На поражение.

***

Забывшись на диване неспокойным сном, Фил Мейерсон случайно ткнул механическим карандашом себе в бедро: рука соскользнула. Скорее внезапное движение, нежели сам укол, вырвало его из того, что начиналось как небольшой отдых уставшим глазам и перетекло в глубокий сон. Глаза распахнулись в темноту, и Мейерсон несколько мгновений не понимал, где находится, но потом включились настольная лампа и телевизор. Он понял, что пока спал, в доме отключали электричество. Взглянув на неоконченный кроссворд, он вздохнул, презирая себя, и шлепнул газету на край стола, положив карандаш сверху.

– Чертов возраст…

Наклонившись над журнальным столиком, Мейерсон взял пульт и выключил телевизор. Вздохнув еще раз, поднялся из уютных объятий дивана. Полгода назад он продолжил бы корпеть над кроссвордом. Да что там, месяц назад он бы не бросил дело на половине. Но не сейчас.

– Не сегодня, – тихонько признал он свое поражение.

Почему-то Мейерсон не мог стряхнуть усталость. Может, он заболевает? Может, какая-нибудь болячка выпивает его и так скудные жизненные силы? Не экзотическая инфекция из тех, что он изучал всю жизнь, а простенький заурядный вирус бросил вызов его иммунитету. Это предположение отчасти успокоило его. Всякий может заболеть и нуждаться в лучшем отдыхе, чем обычно – это вовсе не обязательно признак преклонного возраста и ослабевающей трудоспособности. Если нужно отдыхать, он будет отдыхать. Но можно ли как-нибудь поспать без снов? Так же сильно, как Мейерсон грезил о юности, он мечтал о том, чтобы не видеть во сне смертельные эпидемии.

Выключив настольную лампу, он медленно поднялся по лестнице, слыша, как суставы скрипят и щелкают, словно несмазанные петли, и тяжело опираясь на перила, потому что он нуждался в поддержке, чтобы элементарно добраться до спальни и спящей жены.

В оставшейся позади темной комнате черная масса отделилась от стены, проплыла по воздуху и просочилась сначала в замочную скважину, а потом в щелку между краем зимней двери и косяком. Оказавшись на улице, она парила над крышами в знакомом направлении, пока не зависла над другим домом и не нырнула вниз, чтобы поесть еще до того, как закончится ночь.

***

Алден Вебб, сидя на кровати в пижаме и листая тюремные документы, зевнул. Он включил по телевизору какое-то ночное ток-шоу, и скороговорка ведущего начала напоминать белый шум, прогоняющий неестественную тишину в доме. Гроза прошла, сирены тоже умолкли. Аварии, оборванные провода – обычный набор городских происшествий в плохую погоду. Ничего опасного. Но, несмотря на все уличные звуки, он так и не привык к воцарившемуся в доме молчанию. Дело в том, что с того времени, как жена подала на развод и уехала в Сан-Франциско работать с племянницей, которая основала компанию, помогающую разным корпорациям развивать социальные сети, он мог побиться об заклад, что слышит, как в доме тикают часы. А этот звук был способен довести его до белого каления – или до сумасшедшего дома. Он осознал, что возвращаясь с работы, сразу включает музыку или телевизор. Чтобы был хоть какой-то шум на заднем плане. Потому что тишина стала оглушительной. Его не особо интересовало, о чем там шутит телеведущий, но шоу перебивало пустоту, чуть разбавленную тиканьем часов и гудением электроники. Вебб перелистывал файлы, наполненные повседневными документами и сообщениями о происшествиях от заместителей, заведующего питанием, начальника исправительного центра, начальника охраны и коменданта здания. Документы касались всего, что входило в его компетенцию, включая приготовление пищи, совещания, режим, охрану здоровья, проблемы безопасности, заказы, штат служащих и материально-техническое обеспечение. Большая часть их была обычной административной рутиной, а Вебб искал нарушения, особое внимание уделяя обращению охраны с подопечными и случаям жестокости и неповиновения среди заключенных.

Недавний разговор с молодыми ФБРовцами не стал для него неожиданностью. Печься о безопасности тюрьмы стало для него чем-то вроде рефлекса, но, тем не менее, он серьезно воспринимал свои обязанности начальника федеральной тюрьмы. Хотя он и убеждал мэра и горожан, что она не представляет никакой угрозы их благосостоянию, любая тюрьма остается потенциальной пороховой бочкой. Один крупный мятеж – и все его уверения полетят псу под хвост.

Крыло для особо опасных стало больной темой для города, сигналом к объединению для всех, кто был резко против содержания худших из худших по соседству с семьями и детьми Клэйтон-Фоллз. На самом же деле особо опасные беспокоили Вебба меньше всего: они сидели в одиночках двадцать три часа в сутки и один свободный час проводили тоже в одиночестве. В единственный час, выделенный на прогулку, за ними несложно присмотреть.

По правде говоря, в душе он испытывал отвращение к обитателям нового крыла. Был уверен, что они никогда не искупят вину и не перевоспитаются. Они просто убивали время – сидели ли пожизненно или ожидали смертной казни. Вебб с трудом мог смотреть им в глаза, потому что ничего человеческого там не видел. Может, им не досталось сострадания или совести. Просто чего-то… не хватало. Последнее «приобретение» было особенно гнусным: Рагнар Барч, открытый каннибал (стало известно о семнадцати жертвах), в качестве орудия убийства облюбовавший мясницкий тесак. До него худшим заключенным был Курт Махалек, собравший в стеклянных банках коллекцию сердец, которые вырезал из грудных клеток зазубренным охотничьим ножом. Профайлеры называли эти сердца сувенирами, сам Махалек–тотемами, причем верил, что они дают ему мистические силы. Но такие, как Барч и Махалек, как раз никуда не денутся.

Остальные заключенные располагали куда большими возможностями набедокурить. За ними не так строго присматривали. Они общались. Они делились по расовым признакам: одни против других. Одна искорка, одно проявление неуважения – реальное или воображаемое – и они бросятся друг на друга. Но даже в худшем случае городу ничего не грозит: и крупное восстание можно удержать в пределах тюрьмы. Да, там жертвы будут, но город останется в безопасности. Из гражданских рискуют только охранники и персонал.

От неожиданного сквознячка Вебб вздрогнул. Он не был достаточно поэтичен, чтобы расценить это как дурное предчувствие. В своих докладах он не вычитал ничего, что можно было посчитать чем-то большим, нежели обычным для стен тюрьмы количеством свар. Все было… ну… как всегда.

Отчаянно зевая, он сложил файлы в папки и оставил их на прикроватной тумбочке, чтобы завтра забрать на работу. Потом он взял пульт, пытаясь решить, сделать ли звук громче или выключить телевизор вообще. Так, взвешивая все «за» и «против», Вебб и уснул.

Витки темноты появились из-за занавесок, зависли у него над головой и начали собираться воедино, чтобы приняться за еду…

***

К тому времени, как Дин и Сэм прибыли на место смерти Тони Лакоста, тело парня уже увезли, а передний двор и разбитое крыльцо окружили лентой. Родители, все еще одетые в пижамы, стояли, обнявшись, на подъездной дороге. Мать всхлипывала, отец выглядел пришибленным. Они уже дважды рассказали шефу Куинну о том, что видели, и отказывались говорить снова. Винчестеры подслушали, как назначенный шефом детектив обещал вернуться утром, чтобы у них было время переварить случившееся. Дин сомневался, что этот процесс завершится в подходящее для всех время.

На обочине перед домом Люси Куинн тихо спорила с отцом. Беспокойство шефа за дочь было видно по его взгляду и движениям, но одновременно становилось ясно, что он ей не очень-то верит. Из уважения к скорбящим родителям они спорили приглушенно, но упорно.

– С чего бы мне выдумывать? – сердито поинтересовалась Люси.
– Ты не выдумывала, – возразил шеф Куинн. – Не нарочно. Я просто предположил, что на самом деле ты не видела того, что думаешь. Неприсмотренная машина может скатиться с холма, но сами они не ездят.
– А эта ездила, – не согласилась Люси. – Собственными глазами видела.
– Все знают, как неточны свидетели, – продолжал шеф. – Три человека присутствуют при одном и том же преступлении, а потом дают три совершенно разных портрета преступника. Причем свято уверены в своей правоте.
– То есть, ты не веришь, что это была машина Тедди?
– Люси, ты сама знаешь, что машина Тедди разбита.
– Значит, это была точная копия.
– Вот, уже ближе. Кто-то – настоящий человек, не привидение и не шофер-невидимка – приобрел похожую машину. Может, даже белую полосу пририсовал.
– Что-что?
– Возможно, старый друг, – предложил шеф. – Решил отомстить.

Люси уперла руки в боки и просверлила отца взглядом:

– Ты хоть понимаешь, как по-дурацки это звучит?

Шеф Куинн раздраженно фыркнул:

– Более по-дурацки, чем авто, которое само разъезжает по городу и сбивает жителей?
– С тобой невозможно разговаривать!

Дин разбил неловкое молчание:

– Не хочешь рассказать нам, что ты видела? Или не видела? – он бросил быстрый взгляд на Куинна.
– К чему возиться? – отозвался тот. – Просто из-за тонированного стекла не было видно водителя.
– Не было никакого тонированного стекла! – Люси метнула взгляд на родителей Тони и постаралась держать голос под контролем.

Шеф Куинн поднял, сдаваясь, руки, а Люси развернулась к Дину:

– Он прав. Смысл? Я ему уже рассказала, что видела, а он даже слушать не хочет.
– Мы с агентом Шоу принимаем… разные версии.
– Это еще что значит? – осведомился шеф так возмущенно, будто Дин поставил под вопрос весь его профессионализм.
– Шеф, вы доклады свои слушали? – вопросом на вопрос отозвался Дин. – Гигантские пауки, зомби-наци возле ресторанов, стая динозавров. Вы сами видели провал, в который можно было спортзал сунуть.

Куинн мотнул головой:

– Бред. Если бы я не был занят по горло этим жутким происшествием… В общем, скажем так, сейчас я хочу верить, что ваша версия с галлюциногеном правдива. Некоторые в Клэйтон-Фоллз определенно им надышались. Это единственное объяснение всей болтовне по радио. Провал – единственный правдоподобный случай. Да, он больше, чем они обычно бывают, скажу я вам, но всякое случается.
– Вы не возражаете, если мы поговорим с вашей дочерью? – очень рассудительным тоном спросил Сэм.

Дин всегда считал, что у брата были бы недурные шансы на политической трибуне.

– Нет, валяйте, – согласился шеф. – Я люблю Люси, но ее фантазии делу не помогают.

Шеф Куинн направился прямиком к автомобилю, забрался на сиденье и, хлопнув дверцей, быстро заговорил в рацию. Дин видел, как он, выслушав новые доклады, недоверчиво качал головой.

– Люси, расскажи, что случилось? – мягко спросил Сэм. – Ты здесь была, когда машина сбила Тони?
– Нет, – ответила девушка. – Все началось не здесь. Я уже вышла от Тони и шла домой, когда машина… заметила меня.
– Заметила? – переспросил Сэм.

Одержимая машина нервировала Дина. Он взглянул на припаркованную у обочины «Импалу», всем сердцем желая, чтобы она оставалась тихой и неподвижной, потом перевел дыхание и сосредоточился на разговоре.

– Возникло такое ощущение. Думаю, она вернулась за Тони, – продолжала Люси. – Но увидела меня и решила переехать. Может, подумала убить двух зайцев одним махом? Сперва Люси, потом Тони?
– Как так?
– В то же время, как я увидела машину, она выехала на мою сторону улицы, выскочила на тротуар и попыталась меня сбить. Я замерла на секунду, все еще думала, что такого не может быть. Потом вспомнила, что такое уже было, что она убила Стива.
– И что ты сделала?
– Увернулась. Я стояла около белого штакетника, и он к счастью оказался не очень высоким, так что я его перескочила. Машина врезалась в ограду, порядочно ее поломала. Могу показать, если не верите.
– Я верю тебе.

Люси облегченно улыбнулась.

«Наверное, она эти слова первый раз за всю ночь услышала», – подумал Дин.

– И машина поехала обратно. К дому Тони. Она убила Стива, попыталась убить меня, и я решила, что Тони может быть следующим. Когда я уходила, он сидел на веранде. Я хотела предупредить его. Думала, пока он не спустится на асфальт или не перейдет улицу, будет в безопасности. У меня даже в мыслях не было, что она заедет на газон и… протаранит крыльцо.

Дин осмотрел испорченный газон, изрытый глубокими следами шин, провисшую середку веранды и перевернутые лежаки. Легче представить, как машина сбивает кого-нибудь среди дороги. Если не учитывать разгон в последнюю секунду в случае со Стивом Буллингером, почерк подходил. Атака была… преднамеренной. Машина знала, где живет Тони Лакоста, выследила его и использовала все свои технические возможности, чтобы убить его.

– Машина выскочила на обочину и врезалась в крыльцо? – уточнил Дин.
– Да. Сначала развернулась к дому. Потом поехала прямо вперед и въехала в крыльцо. Била снова и снова, пока оно не сломалось. Тони вывалился на газон. Как только он оказался на земле, машина его… переехала, – Люси прижала запястье к губам и тихонько заплакала.

Сэм ласково опустил ладони ей на плечи и заглянул в глаза:

– Люси, мне жаль, что так получилось. Я знаю, как это тяжело.

Девушка быстро кивнула, по щеке скатилась слеза:

– Почему это происходит?

Рискуя потерять доверие, Дин спросил:

– Люси, не знаешь, кто мог захотеть причинить вред тебе и твоим друзьям? Из-за смерти Тедди.
– Месть? Как папа сказал?
– Я не имею в виду, что то, что ты видела, было ненастоящим, – быстро уточнил Дин. – Но может, кто-то делает это?
– Мы были для Тедди самыми близкими друзьями, – искренне озадачилась Люси. – Единственными в школе.
– А семья? – Дин вспомнил, что младший брат читал в газетах. – Он ведь с бабушкой жил, так?

Сэм кивнул:

– Ольга Кучарски.

Люси помотала головой:

– Миссис Кучарски стара. Она из дома только за покупками выходит.
– Ты с ней в хороших отношениях?
– Не особенно, – сказала Люси. – В смысле, она никогда не одобряла, что мы тусуемся с ее внуком. Плюс не думала, что у нас с Тедди все серьезно. Думала, это пройдет. Но она знала, что мы его единственные друзья. После аварии я заходила к ней пару раз, но просто… это было слишком, понимаете? Я не могла справиться и с ее горем, и со своим. После смерти Тедди я не могла дышать в том доме. Он будто давил на меня. Никогда не забуду, что случилось, но… легче, когда никто не напоминает. Так что за последние месяцы я ее не видела. И не пыталась даже. Я, наверное, очень плохая.
– Каждый справляется с горем по-своему, – утешил Сэм.
– Я знаю. Но все равно чувствую себя виноватой.
– Тебе лучше пойти домой, – многозначительно сказал Сэм.
– Нет, все нормально, – Люси посмотрела в сторону родителей Тони, которые все еще стояли в обнимку и о чем-то шептались. – Наверное, мне надо побыть с ними…
– Здесь не безопасно, – сказал Дин. – Ты здесь не в безопасности.

Люси посмотрела на Сэма, потом на Дина:

– Думаете, она вернется?

Сэм кашлянул:

– Вполне возможно.
– Можем подвезти, – добавил Дин.
– Спасибо, но… – она посмотрела на отцовский автомобиль. – Мне нужно ехать с папой.
– Ты не против? – уточнил Сэм.
– Если я не в безопасности с шефом полиции, я не в безопасности ни с кем.

Дин нахмурился, но промолчал. Он бы больше рассчитывал на безопасность Люси с отцом, если бы мужик действительно верил в то, что пыталось убить его дочь и уже убило ее друзей. Он просто не заметит машину. Пока не станет слишком поздно.

Дин протянул девушке одну из визиток:

– Вот мой номер. Если что-нибудь – хоть что-нибудь – странное случится, звони мне.
– Хорошо, агент ДеЯнг.
– И неважно, насколько безумным это покажется. Звони.
– Позвоню, – пообещала она. – Спасибо. Вам обоим спасибо.

Коротко улыбнувшись, Люси подошла к полицейскому автомобилю и постучала в стекло. Открыла дверь, поколебалась немного и, оглянувшись и махнув на прощание, забралась на пассажирское сиденье. Там она легонько толкнула отца, чтобы прогнать с его лица упрямую насупленность.

Отвлекшись от отца и дочери, Дин бросил взгляд искоса на Сэма и проговорил:

– Ты думаешь о том же, что и я.
– Ага, – отозвался брат. – Она следующая.

 E-mail
Перевод