Ночной кошмар 

ПРОЛОГ

Гэвин «Шелли» Шелберн быстро шагал по обсаженным деревьями улицам центральной части Клэйтон-Фоллз, Колорадо с достаточно целенаправленным видом, чтобы никто не смог обвинить его в праздном шатании. Время от времени он присаживался на одну из кованых скамеек с забетонированными ножками, чтобы дать немного отдыха постоянно сбитым ступням: подошвы его изношенных ботинок истончились, словно бумага. Вечера он обычно проводил, обходя богатый на рестораны район, заглядывая в самые популярные из них и выпрашивая еду.

Сидели ли люди в ожидании заказа или возвращались к автомобилям, насладившись трапезой, стратегия Гэвина состояла в том, чтобы пробудить укол в вины в своих более удачливых согражданах. Экономика пыталась выправиться после всем известного упадка, а Шелберн остался на дне ожидать лучшего. Не то чтобы это служило хорошим утешением человеку, который потерял жену из-за продолжительной болезни, работу – из-за постоянных прогулов, а дом – из-за бесстрастных банкиров, но на его теперешнем бедственном положении отсутствовал ярлык такого же прошлого. Если же учесть безработицу и повсеместные потери крыши над головой, «Все мы под Богом ходим» стало частой присказкой.

Падение Гэвина Шелберна началось еще до так называемого Великого экономического спада, но он не чурался принимать сочувствие тех, кто продолжал счастливо трудиться, а потому если желудок его и не был постоянно полон, то, по крайней мере, о своих непосредственных функциях не забывал. В связи с этим Гэвин на свои ежевечерние обходы носил мягкую фетровую шляпу, в которую неизменно попадали мелкие деньги от сердобольных женщин и свертки с едой, и длинный помятый плащ, способный послужить одеялом и доходящий до верха старых военных ботинок. Некоторый объем его костлявому телу придавали две рубашки, надетые одна поверх другой: Гэвин каждый день менял их местами вместо стирки. Впрочем, пуговиц на обеих рубашках как раз хватило бы на одну. Об истинном цвете потертых до дыр черных джинсов оставалось только догадываться.

В большинстве случаев проверенное сочетание сочувствия, вины и ненавязчивого попрошайничества обеспечивало Шелли полный живот и хорошее настроение, а заодно позволяло держаться подальше от каталажки. Но остаточные эффекты экономических сложностей привели к тому, что вечера у ресторанов стали долгими, особенно в будни. Гэвин добрался до окраин своей хлебосольной территории – небольших пиццерий, где и в лучшие времена перепадало негусто, и уже засобирался обратно, когда из забегаловки «У Джо» вышла женщина средних лет с большой коробкой пиццы и двухлитровой бутылкой «Колы».

– Добрый вечер, мадам, – он протянул свою универсальную шляпу.
– О… – она резко остановилась, не дойдя до припаркованного на бесплатной стоянке белого «Ниссана». – Ладно.

Подойдя к машине и поставив коробку на капот, она выудила из кошелька мятый доллар и опустила в подставленную шляпу:

– Возьмите.
– Спасибо, мадам, – Гэвин изящно принял деньги и сунул в левый карман (потому что дыра в правом шла вдоль всего шва).

Отмахнувшись, женщина села в автомобиль и уехала.

Из подворотен потянулась тонкая белая дымка, придав что-то потустороннее грязным закуткам, не попавшим под облагораживание городского центра. Шелли почувствовал себя не то что одиноким, а каким-то… заброшенным, будто реальность, вместе с этой жительницей пригорода, решила двинуться дальше без него.

Гэвин секунду глядел вслед автомобилю, а потом нахлобучил шляпу на редеющие, рано поседевшие волосы и повернул назад. Несмотря на моментную иллюзию, реальность его осталась прежней: жизнь, хоть и ставшая привычной, все еще была неприятной и безо всяких гарантий. Хотя у кого они в наше время есть, гарантии эти.

За вечер он набрал достаточно денег, чтобы самому приобрести пару кусков пиццы и что-нибудь попить, но позволять себе награду в виде еды и выпивки было слишком рано: ведь в течение часа очередная волна набивших животы двинется по домам, чтобы уткнуться в плазменные экраны с высоким разрешением. Наверняка парочка счастливцев поделится баксом-двумя с попавшим в черную полосу соседом. Не обращая внимания на возмущенное урчание желудка, Гэвин возвращался в самое сердце района. Он успел пройти не так-то много, прежде чем услышал сзади шум – скрежет, как сталью по бетону, а потом вдруг прерывистое шипение. Вздрогнув, он развернулся – и неверяще попятился.

– Какого черта?

Быть такого не может.

Его правая ладонь машинально похлопала по заныканной в кармане пальто фляжке. Почти полная. Он даже к ней не притронулся. Хранил на потом, когда придется устраиваться для неспокойного сна. Но даже если б он вылакал все до капли, это бы не объяснило развернувшегося перед ним зрелища. Гигантская ящерица в два автомобиля длиной, с черной зернистой чешуей на морде, длинным мощным телом и тяжелым, обрамленным оранжевым ободком хвостом. С задворков сознания пришло даже ее название, застрявшее там со времен начальной школы и не успевшее окончательно забыться.

Ядозуб.

Раздвоенный язык, длинный, словно розовая линейка, дрожал, пробуя воздух. А потом челюсти разверзлись, открыв ряд острых зубов и такую глотку, что Гэвин запросто вошел бы туда целиком. Он вспомнил еще кое-что о ядозубах: у них яд в слюне, пренеприятный нейротоксин, парализующий жертву.

– Боже праведный…

Не в силах оторвать взгляд от монструозного ящера, Шелли попятился. Эти твари по идее медлительные… ага, а еще по идее в них и полуметра нету, а эта ящерица почему-то раз в двадцать больше. Тварь шагнула к нему, скрежеща когтями по асфальту; снова мелькнул язык. А потом все четыре конечности пришли в движение, преодолевая расстояние слишком уж, на вкус Шелли, шустро. Отвернувшись от монстра, он пустился наутек, согнувшись пополам и почти потеряв над собой контроль. Позади когти чиркали по асфальту до ужаса мерно, звук нарастал по мере того, как расстояние между Гэвином и чудовищем сокращалось.

– Помогите… Кто-нибудь, на помощь! – задыхаясь, завопил он.

Голос прозвучал слабо в темноте, приглушенный туманом и одиночеством. Никогда он не чувствовал себя более одиноким на улицах Клэйтон-Фоллз. Набрав воздуху для нового крика, Гэвин почувствовал, как длинный раздвоенный язык – не иначе как покрытый смертельной дозой яда – стукнул его по заросшей щетиной щеке. Он пронзительно завопил от ужаса, сердце заколотилось так, что показалось, будто оно сейчас разорвется в груди, как начиненная кровью бомба. Когти скользнули по его правой ноге, сорвав с нее военный ботинок, от чего больно вывернулась лодыжка. Пошатнувшись, Гэвин чуть не потерял равновесие, но, понимая, что время на исходе, резко метнулся налево и юркнул в улочку за китайским рестораном. Горячее дыхание ядозуба обожгло шею, что-то громко стукнуло: видимо, чудовище задело хвостом парковочный счетчик. Отсюда можно выйти на Белл-стрит, но обогнать ящера было невозможно: еще пару секунд, и Гэвина сожрут как раз там, где он сам часто шарил в поисках бракованных продуктов…

Он снова свернул налево, ухватился за кромку темнеющей в полумраке громады мусорного контейнера и, подтянувшись, перевалил через край во влажные вонючие отбросы. Но едва он приземлился на груду мусора, как что-то (наверное, голова ядозуба) врезалось в контейнер и швырнуло его по улице. Металл заскрежетал по кирпичной стене – контейнер шатко катился по асфальту, слишком маленькие колесики протестующе выли. А потом вдруг тряское движение прервалось.

Шелли затаил дыхание и услышал только оглушительные удары перетруженного сердца. Но едва он сел, на контейнер обрушился мощный удар, смявший сталь аккурат между ногами Гэвина и швырнувший его убежище об стену. Снова раздался протяжный скрежет, будто тварь драла когтями снаружи. Тут-то Шелли некстати припомнил еще один довольно печальный факт о ядозубах: они умеют лазить. А конкретно этот ядозуб был достаточной величины, чтобы достать до края контейнера.

Гэвин попался.

Он начал отчаянно копаться в скользких и липких отбросах в поисках чего-нибудь острого или твердого, чего-нибудь, что сошло бы за оружие. Отчаяния поискам придали когти твари, которые как раз показались над краем и смахивали на набор ножей. Под весом ящера контейнер начал крениться вперед, с оглушительным хлопком одно колесико отвалилось. Еще секунда – и чешуйчатая голова, глаза-бусины и неправдоподобно длинный язык нависнут над ним, загородив небо.

Рука уперлась в деревянную планку. Не решаясь оглянуться, Гэвин вслепую ощупал найденное. Упаковочная тара! Не идеально, но если разломать, можно использовать кусок вместо самодельного кинжала. Может, если выколоть твари глаз, она поползет искать ужин в другом месте?

И тут контейнер вернулся в свое обычное положение. Прошло много времени, прежде чем Шелли понял, что когтей больше нет. Вот только-только они сжимали стальную кромку, а теперь исчезли. Он обождал минуту, не двигаясь и напряженно прислушиваясь. Постепенно стали проявляться звуки: гул проезжающих мимо машин, шелест шин по асфальту, отдаленные гудки… собственное срывающееся дыхание. Гэвин поднялся на четвереньки и медленно встал, выставив голову над краем мусорного контейнера, как перископ во вражеских водах. Он посмотрел в оба конца улочки – налево и направо. Ничего. Будто ящер просто исчез с лица земли.

– Ни фига себе…

– Этот городишко такой скучный.

Восемнадцатилетний Стивен Буллингер допил второе пиво, смял алюминиевую банку и забросил ее в один из декоративных кустов, обрамляющих потускневшие бронзовые скульптуры Чарльза Клэйтона и Иеремии Фоллза в центре Парка Основателей. Тони Лакоста покачал головой:

– Ты это каждый вечер повторяешь.
– Точняк, Буллингер, – поддакнула Люси Куинн. – Скажи уже что-нибудь новенькое.

Она стояла на шухере – смотрела в другую сторону, сунув руки в карманы ярко-розовой толстовки с капюшоном, густо испещренной мелкими черными черепами.

Отцы-основатели были изображены верхом на лошадях, под углом друг к другу, залитые бьющим из встроенных прожекторов светом. Клэйтон указывал вдаль, вероятно, на то место, где сейчас стояло муниципальное здание, а Фоллз натягивал поводья. Правда, молодежь выбрала такое место встречи вовсе не из чувства гордости за родной город: просто скамеек не было видно из-за скульптуры, ускользая из-под лучей прожекторов, они тонули в темноте.

– Проверял, обратите ли вы внимание, – проворчал Стив.
– Можешь смыться.
– Как раз подумываю об этом, – мрачно отозвался Стив. – Прикидываю возможности.
– Правильно, – подбодрил Тони. – Брось-ка мне пиво, пока сам все не выдул.

Стивен достал из примостившегося на лавке рюкзака банку и кинул Тони, потом перевел взгляд на Люси:

– Будешь?

Она помотала головой:

– Обойдусь.

О выпивке она думала в самую последнюю очередь.

– Ты что, завязала?
– Нет, – с вызовом бросила девушка. – Не в том дело.
– Боишься, что папочка заловит? – не отставал Тони.
– Нет, – она вздохнула. – Может быть. Он все-таки шеф полиции.
– А ты крутишь им, как хочешь.
– Если бы, – фыркнула она.
– А все-таки? – Тони положил палец на ушко крышки, готовясь открыть банку.
– Не знаю, – Люси пожала плечами. – Время.
– Что? Недостаточно поздно для тебя? – вмешался Стивен.

Тони испустил преувеличенно тяжелый вздох:

– Она про Тедди говорит, придурок.
– Вчера как раз год прошел, – проговорила Люси. – Вы, парни, не думали об аварии?
– Думали, конечно, – возразил Стивен. – Посмотри, я разве за рулем?
– Осел! – девушка пнула его по ноге.
– Какого черта?

Стивена, кажется, больше расстроила упущенная из рук банка, чем сам удар. Он подхватил ее с земли прежде, чем большая часть успела вылиться. По парку тем временем поползла тонкая белая дымка, закручиваясь воронками и завитками. Стивен взглянул на нее и не придал значения.

– Я ничего такого не имел в виду.
– Идиотами рождаются?
– Скорее, сказывается постоянная практика, – ухмыльнулся Тони.

– Заткнись, – Стивен развернулся к Люси. – Слушай, в прошлом году народ об этом только и говорил. Каждый раз, когда они меня видели. Стоило нам в комнату зайти или пройти мимо кого-нибудь. И не могу сказать, что я по этому соскучился. Со времен пожара на фабрике… Я просто хочу сказать, что сам как-нибудь справлюсь. Без того, чтобы мне этим в лицо тыкали постоянно.

Люси скрестила на груди руки и бросила на него злой взгляд:

– Ну прости, что я не желаю забывать Тедди.
– Я не… Я не говорил… Тони, ну скажи ей.
– Никто из нас не желает забывать Тедди, – подхватил Тони. – Он был твоим парнем, и потом, мы его со времен началки знаем. И мы все той ночью… здорово сглупили. Но зацикливаться на этом… Что? Копы?

Люси таращилась на статуи, глаза ее расширились и будто побелели. Она тыкала пальцем в скульптуру:

– Три… три коня.

Тони проследил за ее взглядом. Стивен крутанулся на скамейке, оглядываясь через плечо. Между лошадьми Клэйтона и Фоллза был еще один конь – черный жеребец. Его копыта стукнули по мрамору, он зафырчал, когда всадник направил его прочь с постамента, от бронзовой таблички, между скамейками и в просвет между кустарником.

– Он идет к нам, – сказала Люси.
– Что? – Стивен перевел взгляд с нее на Тони.

А Тони выронил банку:

– Какого…

Всадник был весь в черном: плащ, рубашка, штаны, сапоги. Но первым делом Люси обратила внимание на его голову. А точнее на ее отсутствие. Завязки плаща обрамляли шею, но заканчивалась она рваным окровавленным обрубком. Никакой головы… но в то же время создавалось ощущение, что наездник видел все, пристально сверлил Люси взглядом невидимых глаз. Всадник перехватил поводья левой рукой, потому что правая была занята сверкающим мечом.

– Бежим! – завопил Тони.

Люси словно примерзла к месту. Она была уверена, что так и останется торчать столбом, пока безголовый всадник не вонзит меч ей в сердце, однако Тони сгреб ее за бессильно повисшую руку и дернул за собой. Девушка поковыляла следом, не в силах оторвать взгляд от кошмарного видения, соткавшегося из ниоткуда. Стивен поотстал: главным образом потому, что задержался схватить набитый пивом рюкзак.

Конь заржал и встал на дыбы. Всадник вонзил шпоры в его бока, жеребец опустился на все четыре ноги и галопом поскакал за убегающими людьми, грохоча копытами по земле. Удары копыт сотрясали землю, отдаваясь у Люси в ногах. Ей казалось, что ее вот-вот вырвет, потом она поняла, что это всхлипы перекрывают дыхание.

Стивен так и не застегнул рюкзак: через каждые несколько секунд оттуда выпадала банка и катилась по земле, шипя взболтанной пеной. Наконец, Стивен выругался и отшвырнул рюкзак в сторону. Люси не могла заставить себя прекратить оглядываться. Она постоянно спотыкалась, но Тони удерживал ее на ногах. Люси видела, как всадник настиг Стивена и по широкой дуге занес меч, будто намереваясь то ли нанести парню такое же увечье, то ли излечить свое, взяв чужую голову. Девушка невольно взвизгнула, но лезвие просвистело буквально в волоске от шеи Стивена. Он, должно быть, почувствовал движение воздуха, потому что хлопнул ладонью по затылку, будто проверяя, нет ли крови.

Они приближались к краю парка, уже видно было здание муниципалитета, когда Люси запнулась и на мгновение навалилась на Тони, но тот опять удержал ее на ногах.

– Надо… разделиться… – рвано выдохнул он. – Не погонится за всеми разом.
– Но Стив…

Дрожание земли прекратилось. Люси оглянулась, но всадника не было видно, только Стивен, который в своих полинявших джинсах и серой толстовке казался в движении размытым пятном, бежал, спотыкаясь, к Парковой аллее.

– Пошли, – окликнул Тони. – Вроде оторвались.
– Что это было?
– На все сто уверен, что не сторож.

Стивен никогда в жизни так не бегал. Казалось, в то время, что прошло между моментом, когда он отшвырнул рюкзак, набитый банками, и мигом, когда меч всадника просвистел около его шеи, он позабыл все, что привело к этой кошмарной гонке. Он даже перестал спрашивать себя, как такое возможно: человек без головы, появившийся верхом на лошади из ниоткуда. Каждая крупица его сознания уходила на то, чтобы избежать неминуемой смерти и попутно не выблевать все проглоченное пиво. Малейшее промедление, неважно по какой причине, могло стоить ему жизни. Но человек, даже трезвый как стеклышко, не в состоянии долго обгонять лошадь, так что Стивен старался держаться поближе к стволам, выбирая деревья с низкими ветвями. Если выбить всадника из седла, преимущество окажется на его стороне. Но, кажется, план не удавался: Стивен только оттягивал неизбежное. Копыта грохотали буквально в каком-нибудь шаге позади.

С искаженным от боли лицом он выскочил из полосы деревьев, пересек прогулочную дорожку и в панике помчался по аллее. Буквально несколько шагов по асфальту – и он, споткнувшись, почти упал на колени и съежился, ожидая, что металлическое лезвие вопьется в плоть… И вдруг оказалось, что стук копыт стих. Стивен оглянулся: всадник исчез. Исчез в тот момент, когда Стивен выбежал из парка. Парень выпрямился и присмотрелся: никакого движения между деревьями, ни лошади, ни ее безголового седока. Повертев головой, Стивен не обнаружил рядом ни Тони, ни Люси и смутно припомнил, как они резко свернули в сторону, в то время как он сам бездумно понесся дальше по прямой. Разумное решение, но им нужно было помочь. Так ведь? Глядя на парк, Стивен подумал, а не заключен ли всадник в его пределах. Если друзья остались там, они, должно быть, в опасности? Не отправится ли всадник искать их после того, как одинокая жертва ускользнула? И был ли всадник вообще настоящим? Может, привиделось? Если подумать хорошенько, выходила какая-то чушь. Разве что… что-то в пиве? Испорченное? ЛСД в банках? Едва ли, потому что Люси увидела наездника первой, а она как раз не пила. Как же тогда…

Раздался резкий гудок, и Стивена обогнул побитый «Форд», оставив за собой едкий запашок выхлопа и ругань водителя. Стивен посмотрел на линию под ногами и понял, что остановился аккурат посреди дороги. К счастью, транспорта в это время суток было мало. А выхлопной дымок все расползался… Нет, не выхлоп – густой белый туман, на который он едва обратил внимание в парке, плыл над асфальтом и закручивался вокруг лодыжек…

Снова раздался шум двигателя – низкий рокот, только эта машина не торопилась сворачивать. У Стивена еще хватило времени заметить красный капот с белой полосой поперек, а потом… Воздух выбило из легких, тело швырнуло о капот, о ветровое стекло и забросило на крышу, словно сила притяжения потеряла всякую власть над ним. Но внезапно гравитация снова дала о себе знать, с неимоверной силой бросив его об асфальт, словно прижав невидимой рукой. Голова врезалась в твердое, череп словно раскололся, и картинка перед глазами разбилась надвое, причем одна половина сразу стала черной, а вторая медленно начала угасать.

Где-то пронзительно закричала женщина.

Сверху вниз на него смотрел ошеломленный мужчина.

– Боже, – проговорил он.

Стивен хотел сказать, чтобы тот не беспокоился, но слова выходили спутанные и совершенно непонятные. К тому же его начала бить дрожь.

– Поверить не могу, – выговорил мужчина. – Парень… сбил тебя нарочно!

Стивен попытался помотать головой. Очень зря, потому что череп сразу прошила такая острая боль, что он отключился на момент. Или даже дольше. А потом в фокус зрения снова попало бледное лицо мужчины – к его уху был прижат сотовый. Стивен попытался объяснить, что именно видел за миг до удара, но с непослушных губ сорвались только последние два слова:

– … никого за рулем…
– Что?

В сжавшееся поле зрения попала женщина. Она схватила мужчину за руку.

– По… поверить не могу! – воскликнула она, и голос ее казался далеким и гулким.
– Я вызвал скорую, – сказал мужчина.
– … хотела разглядеть номер, – она коротко взглянула на Стивена, но парень успел разглядеть ужас и изумление на ее лице, прежде чем она отвернулась. – Блейк, не… не получилось.
– Неудивительно, – отозвался он. – Все случилось так быстро.
– Не в том смысле, – возразила женщина (губы двигались вразрез с голосом, как у актрисы в плохо озвученном иностранном фильме, движения оставляли после себя мазки цвета). – Я смотрела прямо на машину, а она… пропала.
– Как пропала?

«Как всадник без головы?» – предположил Стивен.

– Не знаю как, – ответила она. – Только что была, а потом вдруг нету.

Стивен моргнул, но когда открыл глаза, было темно. Наверное, мужчина и женщина продолжали говорить, но Стивен слышал только негромкое ритмичное биение, которое отдалялось и замедлялось… и все исчезло.