И прошел год 
ГЛАВА 14
Калеб Кэмпбелл и его брат Томас (тремя годами старше) возвращались из деревни, когда с малоезженой дороги, уходящей на северо-восток, появились повозка и идущий рядом с ней мужчина. Он был весь мокрый, с дикими глазами.
– Дьявол объявился, мальчики. Ступайте домой и заприте двери!
– Но почему, сэр? – спросил Томас.
– Сам дьявол убил бедняжку. Слишком жестоко, чтобы показывать детям.
Мужчина указал на лежащий в повозке предмет, укрытый рогожей. Из-под грубой ткани выглядывали покрытые снегом башмачки. По размеру ступней и виду обуви стало ясно, что это – тело юной девушки. Мужчина погнал лошадь к Салему, а Томас и Калеб переглянулись.
– Самое время, – заметил Калеб. – А то я думал, усну в этой деревне.
Даже в тусклом зимнем свете рыжеватые волосы Калеба сияли, словно летнее солнышко. У него были темные глаза и широкий рот. Хотя он был младше брата, зато учился намного лучше. Томас уже нарастил мышцы, и куртка стала ему узка в плечах. Мать приберегла пару шкур с прошлой зимней охоты и сшила ему новую куртку из оленьей кожи, вычищенной до темно-коричневого цвета. Она приделала воротник, прикрывающий Томасу шею, и пришила большие карманы для рукавиц, потому что сын, ясное дело, уже терял свои рукавицы несколько раз. Куртка получилась совсем не такая, как у других деревенских мальчишек, но так всегда выходило у Кэмпбеллов – они были другими.
Семейство Кэмпбеллов прибыло сюда из Европы с волной англоговорящих поселенцев в середине семнадцатого века. Никто не знал точно, из какой именно страны они приехали. Они торговали зерном в деревне, но по большей части держались особняком и к тому же не ходили в церковь, что приводило в гнев многих соседей, а в особенности нового священника, преподобного Парриса. Натаниэль Кэмпбелл вообще не был религиозен, а преподобному еще и не доверял. Он учил детей не верить человеку, столь жадному до внимания и обожания. «Такой человек может быть опасен» – твердил он семье. Именно поэтому Натаниэль сказал священнику, что они будут молиться дома по вторникам и воскресеньям, в то время как остальные собирались в таверне и обсуждали Библию. На самом деле, Натаниэль наказывал своим троим детям скорее учиться, чем молиться.
Отпрыски Кэмпбеллов не затверживали Библию – они и так знали ее от корки до корки – вместо того они изучали латинский язык, травы и тексты о чудовищах, записанные предками. Их семейным делом была охота, и для Натаниэля было очень важно, чтобы сыновья и дочка продолжили традицию.
Томас взглянул на брата:
– Ты пойди, расскажи отцу, а я побегу за тем человеком в город.
– А почему сразу ты? Я тоже хочу, – возразил Калеб.
– Потому что я старше, и если заловят, у меня лучше язык подвешен.
Калеб помотал головой, но все равно направился к ферме, а брат припустил за человеком с повозкой. Томас был шустрый и догнал усталую кобылу еще до Салема. В деревне человек остановился и расспрашивал местного, где найти ближайшего доктора. Его отправили в восточную часть города, и Томас осторожно последовал за ним, держась на расстоянии. Прибыв на место, Томас притаился за стоящей дальше по улице повозкой, а мужчина вошел в дом. Через пару минут к телу подошел тучный врач, поднял девушку на руки и поспешно унес. Томас подбежал к дому доктора и заглянул в крохотное окошко. Мужчины уложили тело на стол. Томас разволновался: он знал, что отец захочет выяснить, что убило девушку, а для этого нужно было непременно осмотреть тело. Было много способов, которыми Натаниэль получал доступ к трупам, но обычно он врал и притворялся. Если дело происходило в другом городе или округе, он переодевался священником, торговцем или судьей. Ради таких случаев он всегда носил в мешке пару смен одежды. Натаниэль настаивал, что должен осмотреть труп первым, а когда удавалось, обычно быстро вычислял преступника. Томас знал, что отцу доводилось видеть странные укусы и следы когтей. Он знал, какие метки оставляет вендиго: друзья-индейцы помогли опознать первого, с которым он столкнулся. Подобные вещи привели бы обычного колониста в панику. Пусть даже Библия и играла главную культурную роль в пуританских поселениях, христианство не в силах было подавить фольклорные верования, которые люди привезли с собой из Европы.
Многие колонисты были суеверны: англичане говорили о фейри, крадущих детей, французы – об оборотнях, немцы – о вампирах, так что ради безопасности поселения Натаниэль умалчивал об увиденных существах. Иногда он латал повреждения на трупах до того, как кто-то мог их увидеть, и специально ради этого носил с собой свечу – чтобы заливать воском раны.
Не успел Томас придумать, как бы получить доступ к трупу, как отец и Калеб прибыли к дому доктора на своем расшатанном экипаже. Томас даже различил под курткой отца очертания истрепанной книги латинских заклинаний, которую тот всегда держал при себе на случай, если жертва окажется одержимой демоном. Пока Калеб привязывал лошадь к столбу, Натаниэль выпрыгнул из повозки, кивнул Томасу и зашел в дом. Оставив лошадь, Калеб пересек улицу и оказался около брата. Мальчики тихонько притаились под окном и сразу же поняли, что девушку опознали: Эбигейл Фолкнер. Она жила с матерью и двумя увечными братьями-близнецами в северной части города, на участке земли, позволяющем содержать только пару свиней да огород. Томас и Калеб только видели ее несколько раз. В доме тем временем мужчины решили известить о происшедшем мать погибшей, и девочку-служанку отправили за вдовой Фолкнер. Вдова приехала минут через двадцать, уже расстроенная. Эбигейл не вернулась домой после вечера, проведенного за изготовлением стеганых одеял в доме Путнэмов вместе с другими девочками. Мать подумала, что она, должно быть, решила остаться на ночлег и вернется домой сегодня, но дочь так и не появилась. Натаниэль мягко рассказал, что произошло, и показал ей тело дочери. Женщина тут же принялась причитать и рыдать. Натаниэль спокойно объяснил, что должен немедленно соборовать погибшую. Наконец, она, кажется, поняла, что от нее хотят, кивнула и позволила доктору и еще одному человеку вывести себя в другую комнату. Натаниэль затворил за ними двери и открыл окно. Сыновья ждали там.
– Принесите сумку. У меня мало времени, – приказал он.
Они быстро принесли большую кожаную сумку, и Натаниэль приступил к работе. Сначала он осмотрел тело, разыскивая любые странные укусы или отметины, помимо очевидного разреза на шее. И ничего не нашел. Ни запаха серы, ни ожогов вокруг рта – а значит, демоны были тут не при чем. Потом он достал травы, бросил их на тело, зажег свечу и произнес несколько латинских фраз. Ничего. Натаниэль осмотрел ладони и ступни – тоже ничего подозрительного. Тогда он проверил шею и, кончиками пальцев прощупав ее заднюю поверхность, ощутил кое-что очень странное – слишком обмякшая. Быстро поговорив с вдовой и поблагодарив доктора и второго человека, Натаниэль покинул дом. Когда отец появился на улицу, братья запрыгнули в повозку. Натаниэль правил молча, и мальчики знали, что лучше не заговаривать, если отец ушел в раздумья. И только когда они подъехали к краю деревни, Натаниэль нарушил молчание:
– У нее шея сломана.
– Сломана? – переспросил Калеб.
– Как у куренка. Но кровоподтека нет. Обычно, тут как при повешении – должны оставаться синяки, – мрачно заметил Натаниэль.
– И как ее сломали? – спросил Томас.
Натаниэль потряс головой:
– Едва ли можно сломать шею, ничем до нее не дотрагиваясь.
– Черная магия? – предположил Калеб.
– Именно.
– Разве ее мать не упоминала, что Эбигейл была у Путнэмов? – напомнил Томас.
– Точно. Мальчики, ступайте к дому Путнэмов. Прихватите яиц и скажите, что хотели бы их продать. Выясните, когда точно Эбигейл Фолкнер была там в последний раз. И поищите следы ведьмовства.
– Да, сэр, так точно, – Томас слез и потянул за собой брата.
Прихватив с задка повозки корзину свежих яиц (при такой работе постоянно иметь с собой что-нибудь на продажу было мудрым решением), они попрощались с отцом и по глубокому снегу потянулись обратно в деревню.
Дом Путнэмов стоял около Староприходской дороги. Братья поднялись по ступеням к внушительной передней двери и решительно постучали. За гулким стуком последовал пронзительный вопль из глубин дома, а за тем – приближающаяся тяжелая поступь. Потом кто-то закричал снова, и длинноносый мужчина открыл дверь. Это был преподобный Паррис с искаженным болью лицом.
– Что вам нужно, мальчики?
– Мы хотели продать яйца и, если можно, поговорить с Энн и Прюденс. У вас все хорошо? – смело выпалил Томас, пытаясь заглянуть за фигуру священника и понять, что происходит.
И тут же снова закричали, а позади преподобного появилась Энн Путнэм, невысокая двенадцатилетняя девочка. Глаза у нее были дикие. Она взглянула на Калеба, схватила его за руку и попыталась втянуть в дом, но Преподобный Паррис помешал: перехватил девочку за запястье и освободил Калеба. Мистер Путнэм, отец Энн, вышел в прихожую и заговорил со священником. Томас и Калеб наблюдали с порога.
– Зайди, зайди, ты вовремя! – закричала Энн Калебу. – Видишь, видишь их? Смотри, как они кричат на меня! Вот, вот! На стропилах! – она указала в потолок.
Мальчики осторожно подошли ближе и посмотрели вверх, но ничего необычного не обнаружили. Из теней появилась еще одна девочка, Прюденс, близкая подруга Энн. Она, кажется, тоже была на грани истерики. Она завопила и грохнулась на пол в жестоких судорогах, изо рта вывалился язык. Будто только сейчас заметив присутствие братьев, преподобный вытолкал их за дверь.
– Не до вас сейчас, мальчики, – проговорил он. – Зло пришло к нам.
Перед тем, как священник захлопнул дверь, мальчики услышали, как он сказал мистеру Путнэму:
– То же произошло и в моем доме. Дочь и служанка тоже кричат. Это ведьмы, говорю я вам. Сатана пришел в Салем.
Они спустились по ступеням, и Томас повернулся к брату:
– Кажется, Энн Путнэм положила на тебя глаз.
Калеб ухмыльнулся:
– Хочешь сказать, я нравлюсь только тем девушкам, которые одержимы неведомыми силами?
– Да, – уверенно отозвался Томас. – Пойдем скажем отцу, что девочки, кажется, пострадали от ведьм.
